Семь ступеней наверх - отчет Оскара.

[drixen]

Первая ступенька. Склонность.
Все, что вы знали или слышали об Оскаре было правдой. В Улаппе его ждала несостоявшаяся помолвка, он танцевал на ярмарке в Гайифе, чтобы добыть денег на обратную дорогу, и три года назад состоял в мятежном кружке Франца Тройберга, для которого писал манифесты и гражданскую лирику.

из архива "Первоцвета"

"...Мы - братство отчаявшихся... наше родство - в чувстве ненависти к машине беззакония, которая укрепляет и защищает саму себя, обманывая и отравляя даже тех, кто склонен был к прямоте.
Наш патриотизм - любовь к отчизне, которая будет недостойна своего имени, если отступит перед бесчестным порядком, какова бы ни была расплата.
Истина, которая ведет нас, в том, что порок никогда не приведет государство к сиянию и величию, как бы ни был он хорошо скрыт.

Истина в том, что сердце не обманешь словами.
Мы хотим быть чистыми сердцем - поэтому наша первая клятва: быть безупречными перед своим законом, не поступаться честью и словом аристократа, как и нормами естественного права - ни ради мести, ни ради страсти, ни ради корысти. Чем бы не закончилось наше дело, этим упрекам в нем не должно найтись место.
...Если ты хочешь остаться и услышать дальше, клянись в том же.

Что бы ни случилось, мы до конца будем братьями, но и у братьев иногда расходятся дороги. Преломив общий хлеб, мы даем вторую клятву: не вставать на пути того, кто не продолжает сражаться за наше дело. Если вдруг когда-либо, единожды войдя в это братство, покинет его ради страсти, мести или сомнений - клянемся хранить его тайны, не сражаться против него и не помогать намеренно его противникам.
...Прежде, чем продолжать, если твое намерение твердо и условие приемлемо, клянись в том же.

Сообща и открыто мы решаем каким путем и какими средствами достигать цели, и какова сама Цель, и какие ступени ведут к ней. Сообща и открыто избираем того, кто будет глашатаем нашей воли перед нами самими. Личная воля и доблесть будут вести нас к успеху или к гибели, а не приказ случайного командира. Стойкость к ударам судьбы, и сострадание к товарищам - станут мерой нашей правоты.
Прав тот, кто честен перед собой самим.
Принимая чашу с вином мы даем третью клятву: выполнить свой долг перед Братством во имя родины, чести и любви, и без страха разделить с соратником его долю, если она ему не по плечу.
Если ты один из нас, клянись в том же.

Мы знаем, что хрупки оковы страха и страстей, тюрьмы, угрозы и фальшь ничтожны в сравнении с верой и настоящей ясностью той беды, в которой мы оказались - и той, которая еще впереди, если ее не остановить.
Ты не связан ничем, кроме воли своего сердца, земли и крови: трех основ братства.
Сними повязку - обнимемся наконец, и ты сможешь задать любые вопросы."

...Мир изменился с тех пор, и кое-кто напрасно не изменился вместе с ним

Вторая ступенька. Судьба.
Перед тем самым взрывом (о котором даже не знал, так как берегли) был вызван домой письмом о нездоровье графа Барма, и полтора года жил в Улаппе в военной службе, тоске и политике, обижаясь, что бывшие друзья не пишут и не приезжают, хоть обещали. С горя собрался в дипмиссию к морискам о предоставлении прохода через астраповы врата на основании семейных связей, сражался за права наследницы Ады-Марины против претендентов второй степени - серьезная миссия, в общем.
Приехал Рауль и огорошил тем, что все мертвы и вторая родина в опасности... договорились, что он сопроводит Оскара в миссию, а Оскар потом отправится с ним и поможет всем чем придется. Плавали, дрались, были биты, пьяны, в плену, без денег, с женщинами и очень счастливы. Но смерть сама себя не встретит - и пришлось возвращаться в Эйнрехт.
Оскар нашел возможность преподавать фехтование, которое обожал, и альманах, в который писал, чтобы не отвыкнуть. Его анонимный заказчик давал вполне конкретные запросы, которые Оскар понимал как-то слегка по-своему, и первыми были условно "баллада, прославляющая женщину-правительницу Кунигунду" и "баллада о том, как сыновья Торстена приходят во сне к неправильному кесарю, и наутро с ним случается нехорошее". Так Оскар узнал, как звали сыновей конунга и напрягся настолько, что просто физически не смог упомянуть третье имя в балладе. Избегнул всеми способами, и старался об этом не думать больше. Этих сыновей, по версии заказчика, звали Мадельгар, Адальберг и Эберхард.

из архива "Северной Звезды"

"ПОТОМКИ ТОРСТЕНА, ИЛИ БАЛЛАДА О РАСПЛАТЕ
1.
Я слушал пение тростника,
И ветер с вершины звал:
За то, чтоб ведать язык листвы,
Я имя ему отдал, —

Мне пел ручей через талый лед,
Как в наших краях и встарь
За самолюбие заплатил
Блистательный государь.

«Войска и земли он сжал в горсти,
А вольных давил в ярме,
И брат один его был убит,
Другой догнивал в тюрьме.

Казалось, что бы еще желать,
Наследуй ему и правь!
...В тяжелом кубке не мед, а кровь,
И в сон обратилась явь.

Без чувств упавшего до зари
Укрыли в златой альков,
И поутру уже знал весь свет —
Кошмар короля таков:

Что к изголовью его втроем,
Лишь только загрезил он,
Явились Торстена сыновья.
И в смерть обратился сон.

2.
И звали старшего Мадельгар,
А среднего — Адальберг,
А имя младшего из гостей
Похитил весенний снег.

И молвил старший:
Порочен путь, отнявший чужую жизнь...
Но тот, кто брата посмел убить,
Свой долг утопил во лжи.

Нарушил слово проливший кровь
И древний забыл закон —
За первый шаг на своем пути
Наказан да будет он.

...Мрачнее сумрака Адальберг,
Так начал свой приговор:
Мы кровь от крови с тобой родня,
Но худший найдется ль вор?..

Ни славы, ни правоты имен
Уже не умножишь ты,
В наследство внукам оставив стыд
И дым от былой мечты —

Страшней предательства в мире нет,
От самых его начал!..
Сказали Торстена сыновья.
Лишь младший в тени молчал.

3.
Поднявший щит — от копья падешь,
Упавший — смотри в глаза:
Пронзает душу и жжет до тла
Бездонная бирюза.

Трясет злодея, но суд идет,
Игрой его не пресечь.
На три удара, за три вины
Такую держал он речь:

Кому судить, не тебе ли, брат
Изменника и глупца?
Что сердцем слаб был, а может слеп,
И слишком хорош с лица?..

Или тому, кто ушел с пути,
Борьбе предпочел покой?
Или тебе, чьей болезни след
Не вынес наследник мой?

Тому ли, кто, всем троим родня,
Измену готовил здесь,
Мне звался братом и лично мной
Казнен был за эту спесь?

Кто меч поднимет на короля,
Тот сам душегуб-бунтарь! —
Молчали Торстена сыновья.

...И младший нанес удар».

***
Белее белого встал с зарей,
Дрожа, запахнулся в плащ...
Ушел убийца и скрыл закат —
Кого же казнил палач.

Ушел по талому снегу прочь
Беглец по седой стерне,
В труде и скорби дожил свой век
И сон свой поведал мне.

А я, предчувствуя близкий срок,
Прошу тебя: помни, друг,
Что благородство — не только род,
А слово — не просто звук."

Третья ступенька. Выбор.
Впервые Оскар увидел Гудрун в мужском платье на гвардейском дружеском сборище. Лилось шампанское рекою, вперемешку с песнями, потасовками и братанием, и лишь "конюх франц" сверкал глазами и выдавал себя царственной осанкой. О моя кесариня)). Вы стали нам сестрой прежде, чем предводителем, и мы сами хотели смиренно просить вас принять эту жуткую ношу, но вы нас опередили. Вы были безупречно смелы и откровенны, а мы были готовы следовать вашей воле, не подсчитывая генералов и солдат. Сначала будет занят дворец, а потом будет время собрать верных... или попрощаться с любимыми. Королева-воин, королева-звезда, в глазах Оскара Гудрун была избрана Создателем, и уж точно превосходила принца Фридриха, чье наследование было куплено ребенком его жены и грозило обернуться чужеземкой на троне и чужеземцами вокруг него. Ничего дельного о принце не было известно, и давние нехорошие дела так и остались единственным знанием о нем.
Вспомню ли я о недостатках принцессы? О, она не была благодарной... но иначе сказать - она никогда не считала себя обязанной за свою корону. И как бы ни было это опасно, это... настолько царственная черта, не свойственная женам, послам и нормальным людям, что какой-то древний варвар во мне благословлял ее. Как много вокруг вынужденного светского милосердия, ответности и внимания - и как трудно помнить, что истинный король ничем не обязан другим, кроме благодати, которую несет его присутствие. И самое главное, необьяснимое, не научишься, не скопируешь, не обманешь: он вызывает любовь. И катастрофы.
...Когда принцесса призвала к оружию, все было уже давно решено. Оскар заметил для себя, что теперь придется непременно застрелиться, если арестуют, чтобы не выдать товарищей, и дело вышло на стадию обсуждения деталей плана.

из архива "Северной Звезды"

"ВАЛЬКИРИЯ

Век потрясений пыль отряхнет с преданий —
От срока забвенья правда не станет меньше:
В краю мужчин, суровых как эти камни,
Выбрал венец прекраснейшую из женщин.

Для слабых рук меча тяжелей корона,
Но слабости в роду королей не место...
И вот Кунигунда молча стоит у трона,
Своей судьбы нечаянная невеста —

В ее крови предсказанный свет нетленен.
Ему вручая горести и мечты,
Сыны варитов молча склонят колени,
Сложив к ногам королевы свои щиты.

«Восстаньте же ныне! Враг за грядой не дремлет!
Кружит холмами подлое воронье...» —
Она велела, и поднимались земли,
И пели твердыни, взятые на копье.

До древних гор дойдя от седого моря,
В крови и пепле пепел и кровь поправ,
Дочь Ульриха Гордого, тлеющей славе вторя,
Вела страну в кольцо золотых держав...

В урочный час не прячась за чьи-то спины,
И брошенный вызов не отложив Домам —
Без колебанья вышла на поединок
Против изменника-агма она сама.

Силён удар, и рука не дрогнет: сражаясь
За мир, за свет очага и за боль живых,
Жила королева имени Геннегаус,
Перед врагом не склонившая головы.

И что ты сказал бы ей перед ликом бедствий,
Когда, как песок меж пальцами берегов,
Уходит в предания верность и кровь наследства —
Слышишь, отчизна, рокот его шагов?..

...Небо в руках сожми, не спеши оплакать их:
В мире врагов не снявшей свою броню —
Что тебе снится, спящей под снежным бархатом,
Непокоренному истинному огню?

Век потрясений пыль отряхнет с обломков —
От срока забвенья истину прах не скроет...
Только как прежде ярко глаза героев
Смотрят из тьмы ночной на своих потомков."

Четвертая ступенька. Окружение.
Стремительный день, полный событий. Ночная встреча с гайи Роксаной, два мордобоя с Раулем, подозрения о злых намерениях бывшей любовницы его, и, может быть, моей... Иначе отчего у ее ребенка по ее словам, светлые кудри, а не этот каштановый бардак?
- Скажите, вы с ним любовники?
- Ни за что. Он же главный гомофоб всея Дриксен, сударыня...
- Верится с трудом!
Тренировка с Эльфридой, доктором Генрихом, Ларсом Штарквиндом, секретарем Риггером, который, наконец, узнал в Оскаре талигского теньента и поверил, что в этом не будет проблемы... С Энрике, который силен и дерзок и берет шпагу в левую руку прямо перед воротами Адрианклостер. Арест и казнь Йозефа, о сути обвинений которого мы не знали почти до самого конца, и не спасли. История с Арманом Аррижем, которую Оскар узнал из-за того, что им посчитали его. Колесница несется на всем скаку, и один конь в упряжке белый, а второй - черный.
Герцог Альберт, который когда-то учил Оскара писать стихи, и верил, что то, что тот любит, точно не дурно.
Карлин, которая, наконец, может стать законной владелицей каштанового бардака.
Анна, которая колеблется между старым и новым и выбирает будущее.
Вальтер, который ранен Оскаром на дуэли и все тот же, вопреки подозрениям, хороший человек.
Йоганн и Северин, которым Рауль просит временно сохранить жизнь.
Танцы, фехтование, черт возьми почему это все тот же день, когда казнили Йозефа? Оскар не выходит на маскарад, сказавшись больным, но не может уснуть. Нужно разговаривать с людьми, нужно взбодриться, потому что за эту ночь, до завтрака, должен умереть принц Фридрих. Это цена лояльности гвардии, и единственная смерть, на которую закрывает глаза будущая кесариня.
...Хотя, возможно, меня снова берегли от лишнего знания, как и ее.

из архива "Северной Звезды"

КАСЫДА БАГРЯНЫХ ЗЕМЕЛЬ

Для безумцев и влюбленных пел чужак над морем сонным,
У камней дремали волны — перед бурей так всегда.
О стране, где нет мучений, где в сердцах не бьются тени,
Где вставали б на колени не затем, чтоб обладать.
Где наказан обреченный сам собой… — ведь нет короны
Кроме Северной — и светел, как в венце ее звезда.
Потому что всякий смертен, но на том и этом свете
Сердца суд и суд закона не разнятся никогда.
— …Отчего ж разнятся речи?
— Тот, кто смертен — человечен.
Вечной слабостью отмечены плоды его труда.
Рвы, броня и клятвы прахом, власть, богатство, стража, плаха!
Но, когда бы не от страха — ложь родится от стыда.
— …Отчего, певец, не спеть нам о томлении заветном,
О признании ответном, что исчезнет без следа?
Мало ль тем для сожалений!
— Разве не об этом пенье?
Суд любви и суд служенья не разнятся никогда.
А иначе — вот беда:
Что-то лжет тебе тогда…

Пятая ступенька. Страсть.
Отступить еще можно, и плохие предчувствия все отчетливей.
Преступая законы божеские и человеческие, мы создаем за своей спиной демонов, которые рано или поздно уничтожают нас. Рауль не слушал меня, а я не настаивал и был согласен платить.
В перерыве между частями маскарада он собирает странную компанию в белом павильоне, и его невеста и любовница бурно делят то, чем можно владеть, а Оскар мечется между дамами, пока не решает вопрос радикально, на срыве: он предлагает свою руку и имя той, что любила так долго и воспитывает сына этого разгильдяя. Слова обгоняют мысли - других детей уже может не быть, а этого без колебаний назовем своим. Родню устроят светлые кудри... Рауль сердится, а у Оксара никого нет дороже, как и у этой женщины, урагана в юбке, с секундой от слез до драки, и на самом деле, он впервые так сильно нужен женщине. Оскар легко признается ей, что так же влюблен, и почти счастлив тем, что это можно разделить, и что из этого может вырасти нечто большее.
...Потом был сумасшедший Рауль с отговорами, поцелуями и недоговоренностью. И понимание, что у него должна быть после всего своя, счастливая жизнь, в которой этому не будет места, не должно быть. Будет дружба и любовь, и совместное плавание на ждущей в порту "Звезде", вслед за солнцем, которое невозможно догнать, как невозможно и отказаться от погони.

из архива "Северной Звезды"

ВЕСЕННИХ ВЕТРОВ

Проснись, моя радость, весна начинается страшно —
Без бури, без ветра, без сдачи позиций за час.
Надеешься, и что угодно за это отдашь, но
Любовь не спасает, и честь не щадит сгоряча:

Не знающим верности нет и тропы лебединой...
Мы можем бежать, если снег обнажит перевал,
И будет не поздно - зима задержалась в долине,
На липкие тонкие нити развесив слова.

Проснись, моя радость — весна начинается с грязи,
На окнах от снега и пепла белесая пыль.
От прежних цветов, омертвелых в осушенной вазе
Оставить бы память — и выкинуть к кракенам гниль.

Проснись, моя певчая птица, от запаха примул,
И верь мне безмолвно, и не обессиливай рук:
На нашем пороге за долгую-долгую зиму
Какую, смотри, канцелярию вывел паук...

Шестая ступенька. Вражда.
Невесту свою в следующий раз увидел при смерти, в окружении докторов... Между разговорами с ней и помощником посла Гайифы, ее опекуном, наблюдал, как под балконом убили принца Фридриха. След должен был вывести на Штарквиндов и это было очень плохо - потому что до утра могли арестовать любого. Герцоги все знали о перевороте, назначенном на утро. Обо всех участниках.
Чтобы защитить Роксану, носившую к тому же ребенка, Оскар бежал с ней в Адрианклостер и просил венчания. Понадобилось принять эсператистскую веру - принял без колебаний и от всей души. Священник подошел к нам, чтобы провести обряд... и тут его остановили какие-то люди, утверждая всякую ерунду. Роксана призналась, что только ждет бумаги о разводе из Гайифы, но клялась, что они есть. Оскар бросился из церкви и просил встреченного по дороге барона Рейнгарда о подтверждении этого, и он гарантировал чистый лист.
Снова в церкви - и снова нас не венчают. Все почему-то на взводе, а Оскару невдомек, почему. Роксана признается в любви, целует руки, и он обещает ей, что все будет хорошо, и абсолютно серьезен. Вокруг толпа людей с оружием и паникой - и прямо в руках у Оскара Роксана оседает и истекает кровью, а в руках у Эльфриды пистолет.
Оскар тоже оседает, а мимо все идут чьи-то послы, гвардеец Энрике, свита перепуганной Кримхильде, и всем так важно поскорее сбежать - в пустой церкви только трупы и один идиот даже без оружия.
...У особняка герцогов стража и шум. Пока кто-то сидел в церкви и ожидал благословения, был объявлен переворот. И теперь ты нужен своим друзьям, чтобы у них все получилось, чтобы они дожили до утра, чтобы сбылась чья-то мечта. Оплакать погибшие останется целая жизнь...

из архива тайной канцелярии

ПЕСЕНКА ШУТА

Чем больше звезд на небосклоне меркло,
Тем легче ждать, и верить веселей —
Взорвется небо в тысячу огней,
Так страшным вам — и вечным — фейерверком.

Не я сплету последнюю петлю,
Как не построю новых эшафотов.
Вы справитесь... Но лишь о том молюсь,
Чтобы и мне тогда нашлась работа:

Не сомневаясь, кто пойдет на бой,
Не различая тени крыс и кошек,
Под вашим троном в склад пороховой —
Я первый факел брошу.

Седьмая ступенька. Демон.
Метнулся в гостиницу, где забаррикадировались сторонники кесаря - с вершины лестницы вежливо смотрели дула мушкетов, и... там была Эльфрида. Там были все, кто провоцировал и хладнокровно наблюдал убийство Роксаны в Адрианклостер. Оскар развернулся и ушел к мятежникам. Штарквиндов арестовали и кворум никак не сходился без одного политика... или одного гвардейца, потому что Рауль Штерн был и тем и другим и должен был выбрать! Где-то здесь к Оскару подошла Анна Карлайл и рассказала, что ее прислали застрелить посла Талига, но она совсем не хочет, и вообще не хочет никого убивать. Дальше становится сложно описать... Мы приняли Анну и решили ответить противнику тем же, то есть пойти и вышибить одного гвардейца. Чтобы Рауль мог проходить переворот как политик... Идти на дело не мог никто входящий в кворум. И тут на Оскара нашло, что это не может быть и случайная дама, как бы ей не хотелось экстрима, потому что убьют и потому что это крайне нечетко, и назвать кого-то кроме себя неважным или проходным человеком так же преступно. Пока Рауль воодушевлял собравшихся, Оскар прошел к двери и отправился в гостиницу, проверяя как легко достается пистолет.
- Сдайте оружие!..
Сдаю, поднимаясь. Шпага для правой руки. Шпага для левой руки. Четыре кинжала по очереди, поднимаясь на каждом на один шаг. На последнем шаге Оскар достал пистолет и приставил его к голове Энрике фок Вальдера, гвардейца-южанина, с которым казалось только что пил за легкий путь общего друга Йозефа.
Он выстрелил. Четыре выстрела раздались в ответ.
Хорошо, что не в заложники... Даже если кто-нибудь догадывался, что за живого можно выкупить и пару гвардейцев, и результаты мятежа и саму кесариню впридачу - рефлекс убивать того, кто убивает, оказался сильнее. Спасибо. Мое письмо передайте Раулю - оно зашифровано и может жечь руки.

из архива "Северной Звезды", последний заказ

ЗАВЕЩАНИЕ

Слез проливать не нужно,
Друг, я узнал сполна:
Если в чертоге душном
С глаз спадет пелена —
Станет твоим оружьем
Радость, а не вина.

Сколько не минет сроков,
К падшим не будь жестоким,
Не поклоняйся року,
Но не перечь судьбе,
Долг лишь — превыше долга...
Как ни горька дорога —
Истина одиноких
Будет броней тебе.

Детства шальное братство,
Искренние враги...
Если решил сражаться,
Сердцем тверди как гимн:
Станет твоим богатством
То, что отдашь другим.

...Гордый откроет двери
Перед голодным зверем
Памяти и потери,
Кровоточи — не ной.
Если неласков берег,
Сам свои цепи меряй,
И на заре вечерней
В рост перед бездной стой —

То, чему был ты верен,
Станет твоей ценой.

Прости меня, Рауль. Из всех альтернатив я жалею только об одном - что мы вообще не отказались от идеи убийства. Но о тебе и твоем сердце я жалею без условий, и если бы мог тогда остановиться и подумать, пожертвовал бы своим мнением, честью, принципами - чтобы остаться, и не пожалел бы о цене. Я люблю тебя.
Жалею о том, что действовал так, словно был один, но поверь, гордыня сполна наказана. Прости.